Долг сильнее смерти
Телега, которая везла нас, то и дело подпрыгивала на ухабах; из-за этого один раз я больно прикусил себе щеку. При каждом толчке, вокруг меня раздавались стоны и проклятия. Телега везла раненых.
Битву за Норктилль мы проиграли. Как говорили офицеры, лежавшие с нами в лазарете - по причине бездарного командования. Они тихо ругались и спорили друг с другом, постоянно сыпля умными словечками. Их разговоры было трудно понять. Но одно они твердили постоянно: нельзя было выводить конницу в середине битвы. Эта фраза запала ко мне в голову и долго не давала покоя, всплывая в бреду вместе с картинами гибели моих товарищей. Но картины эти являлись мне в искаженном виде, с излишне преувеличенными деталями или моментами, которых не было вовсе.
В пути нашу телегу несколько раз останавливали патрули. И каждый раз я слышал одни и те же слова, обращенные к нашему вознице:
- Почему у тебя раненные как скот какой-то бездушный лежат?!! Я тебя, собака, сейчас проучу, за такое отношение к людям!!! Что ты мне бумажку свою грязную под нос суешь?
Но, прочитав подорожную, командир очередного патруля тут же успокаивался и отпускал и воз и возницу. А некоторые добавляли вслед, обращаясь к нам, тем, кто лежал в телеге:
- Да пребудут с вами боги, ребята. Спаси господи ваши души.
Я знал, что сейчас должен быть ноябрь, и что заморозки уже сковали лужи и по утрам на растениях лежит иней, но холода я уже не чувствовал. С каждым часом мне становилось все хуже. Я так же знал, что несколько человек умерли по дороге - я чувствовал, как они переставали шевелиться и замирали. Их тела коченели и становились твердыми…
На войну я идти не хотел, но судьба распорядилась так, что я оказался в рядах защитников отечества на третью неделю военных действий. Когда от твоего дома остаются лишь дымящиеся головешки, у тебя просто не остается другого выхода. За год я успел поучаствовать в пяти битвах, два раза был ранен, но оба раза легко, и, повалявшись с недельку в госпиталях, вставал в строй. А под Норктиллем мне не повезло. Скользящий сабельный удар пришелся мне как раз по глазам. В тот момент, когда я поднял руки, что бы потрогать лицо, меня проткнули насквозь.
Очнулся я в лазарете: кто-то из моих товарищей, не знаю зачем, вынес меня с поля боя.
В полевой лечебнице я провалялся неделю. Состояние мое сначала улучшилось, а потом снова вернулась лихорадка. С потерей зрения, и под воздействием горячки мой слух обострился и, проснувшись однажды ночью, я услышал такой разговор:
- Ну что? Сколько человек у тебя?
- Дюжина. Вряд ли дотянут до следующей недели…
- Руки-ноги целы?
Второй голос, громко вздохнул, и мне послышалось всхлипывание:
- Что мы делаем, Герон? Это ведь люди… Как мы потом взглянем в глаза Сидреду, когда предстанем перед судом богов?
Потом он же добавил с отвращением:
- Целы у них конечности, целы.
- А у меня всего семь.- Произнес первый голос. - Наверное, придется и этого слепого отправить. Все равно он не жилец: у него повреждена печень и воспалительные процессы в организме уже необратимы.
Они замолчали и второй голос зашептал:
- Да простят нам боги… прегрешения наши… да окажутся они… светлые пути… Аминь. - А потом добавил . - Если это спасет нашу родину, пусть будет так. Но, по-моему, мы уже шагнули за грань… если обращаемся за спасением к некромантам...
После этих слов я перестал бороться за жизнь. Мне все вдруг стало безразлично. Меня предали. Я отдал своей стране жизнь, а теперь у меня решили забрать и душу.
На утро меня и остальных, на кого целители махнули рукой, вынесли на улицу и погрузили в телегу. Кто-то плакал, кто-то пытался выяснить что происходит, но лишь я один знал, куда нас везут.
Путешествие длилось два дня. Два дня, на осознание своей беспомощности, два дня, что бы оплакать себя, два дня бессильной злобы, два дня полного отчаяния… А потом пришло безразличие ко всему.
Телега больше не двигалась. Где-то недалеко гулко стучали в деревянную дверь.
- Воды… - Прошептал кто-то рядом со мной. - Пить…
Дверь отворилась, состоялся короткий разговор, и после него те, кто разговаривали, подошли к телеге.
- Славно, славно. - Услышал я неприятный визгливый голос. - Хи-хи, это, значит ваш материал?
- Я тебе не материал, колдун! - Прохрипел кто-то из раненых.
- Ну, конечно, конечно, хи-хи, не материал… Когда для них будет готово оружие и доспехи?
- Через десять дней. - Раздался глухой голос возницы.
- Славно, славно - значит у меня десять дней… на гм… работу… Да. Материал хороший, хороший… Некоторые, я вижу, уже того… преставились…
- Что ты хочешь? - Опять послышался глухой, и на этот раз раздраженный, голос возницы. - Ты же сам попросил тех, кто одной ногой уже в могиле!
- Что вы, что вы? - Некромант, похоже, чего-то перепугался. - Я доволен, доволен… Все будет сделано согласно уговору. Да… Уговор… Он, как говорится, дороже денег…
Потом он крикнул:
- Слуги! Перенести людей в башню!
Когда один из слуг подхватил меня и понес в здание, я понял, что он не человек. Скоро и я стану таким же - зомби, мертвецом с искалеченной душой, которую не берут ни в ад, ни в рай. Что-то надломилось внутри меня, и я заплакал.
Нас всех внесли в комнату. Я слышал прерывистое дыхание моих товарищей и треск дров в очаге. Через некоторое время пришел колдун.
- Хорошо... Хорошо… - Шептал, некромант, осматривая каждого из нас. Голос его изменился, и теперь он произносил слова без визгливых нот.
- Да! Это будет великое колдовство! Король все замечательно придумал. Великий человек! Неуязвимые, не знающие усталости, сильные, быстрые. Когда вы выйдете отсюда, вы будете совершенным оружием! Никто не сможет вам противостоять.
- Что ты снами сделаешь? - Донесся будто издалека мой голос.
- Кто это говорит? - Взвизгнул колдун. - А, это ты!
Он сорвал повязку с моих глаз. Голос его снова стал спокойным.
- Слепой… Как интересно. Хочешь узнать? Я скажу тебе. Вы будете венцом моего мастерства. Вы обретете жизнь после смерти. Добровольцев отправиться ко мне ведь не было? Ну конечно - нет. (Он хихикнул) Вас забрали против вашей воли… И это тоже хорошо. Вы пройдете полную трасформацию. Я сделаю вас неуязвимыми, и вы сможете противостоять целой армии. Но путь к этому будет болезненным. Вы все умрете в муках. А те, кто умер по дороге, воскреснут и умрут заново. Я не садист, поверь, но некромантия жестокая наука. А когда вы все пройдете трансформацию, вам будет не страшен голод, вы не будете чувствовать холода, боли, усталости, забудете про сон… Вы послужите своей родине даже после смерти. И может быть даже лучше, чем вы делали это при жизни. Мертвые, которые спасут живых. А возглавишь их ты… Слепой… Правда иронично - Слепой поведет зрячих? Но ты будешь слепым только с виду - я дам тебе новое зрение. Ты сможешь снова видеть, не так как прежде, но видеть… Ты рад, Слепой? Ты рад?
Через несколько часов началась трансформация. С криками, от которых, мое сердце сводила жесткая судорога, один за другим воскресали те, кому не повезло умереть в дороге. Они именно воскресали! Некромант возвращал души в мертвое тело. Затем он стал осторожно вытягивать души из нас, и, словно паук, тут же сплетал их в одну общую. Несколько раз я пытался впасть в забытье, но меня постоянно возвращали, и я продолжал ощущать как моя душа постепенно покидает тело. Наверное, я кричал и бился в судорогах - не помню. Потом колдун начал изменять наши тела. Внешне они остались похоже на человеческие, но пока мои чувства работали, я ощущал как в мое тело вливается невероятная мощь..
Некромант сдержал свое обещание, и дал мне новое зрение. Теперь я видел все в ином свете. Будто бы с окружающих меня существ и предметов содрали всю краску, а потом заставили двигаться внутри себя. День и ночь перестали для меня существовать. Я не мог закрыть глаза - у меня их не было. Я не мог моргнуть, мне не надо было сосредотачиваться на предметах, что бы лучше их разглядеть, я видел все. Если бы я был жив, я, наверное, сошел бы с ума.
По прошествии некоторого времени, некромант вывел нас всех из своей башни и велел построиться.
- Воины! - Голос его стал хриплым и резким. - Я выполнил данное мной королю обещание. Я создал вас! Скоро сюда привезут оружие и доспехи. Тот, кто их привезет, скажет вам… (Некромант закашлялся) куда вам идти. Вы не помните своих имен, ваше прошлое скомкано и разорвано в вашей памяти… (снова приступ кашля) Но вы знаете свою цель - защищать вашу землю. А я ухожу. Передайте посланникам короля, что я ушел…
На этот раз кашель был такой, будто бы некромант захлебывался. Он кашлял не переставая, и не смог закончить фразу. В конце концов, у него получилось взмахнуть рукой, и кто-то из его слуг, заметив этот жест, помог ему зайти в башню. Больше мы его не видели.
Через несколько часов (день и ночь успели сменить друг друга) к башне подъехала повозка. В ней находился целый отряд магов.
- Где некромант? - Спросил один из них, на всякий случай, выставив перед собой посох.
- Кто ты? - Спросил я. После трансформации мой голос стал низким и глухим.
- Мы посланники короля. - Ответил мне маг.
- Он просил передать, что ушел. - Сказал я. - Где наше оружие?
- Как ушел? - Растерялся один из посланников.
- Он сказал, что договор выполнен, и он уходит. Где наше оружие?
Маг махнул рукой в сторону повозки.
Она была завалена железом. Все здесь было вперемешку: гизарды, луки, мечи, сабли, части доспехов, алебарды, шлемы. Больше часа мы разбирали эти завалы, подбирая себе обмундирование.
- Куда нам надо идти? - Задал я новый вопрос, повернув голову к тому, кто заговорил первый. Только тут маги заметили, что у меня нет глаз. Я видел, что это привело их в замешательство.
- Куда нам идти? - Повторил я свой вопрос.
- Король сказал, что б вы его ждали у Хернейских гор, с западной стороны, около главного перевала.
Я развернулся к своему отряду. Вооруженные с ног до головы, мои войны ожидали приказа.
- Построиться по двое! Дистанция три шага! За мной бегом, марш!
Я побежал первый, бряцая железом, за мной двинулись остальные. Мне не надо было оглядываться, что бы видеть их всех - наш разум был слит воедино, и каждый знал, что сейчас происходит с другими. Маги так и остались стоять с пустой повозкой, решая что им теперь делать. Мы постепенно увеличили темп, и теперь могли бы обогнать движущуюся рысью лошадь. Через трое суток мы были у подножья Хернейских гор. Неприступные скалы, естественная крепостная стена, единственными воротами в которой было узкое ущелье. За ущельем начинался перевал. А за перевалом были центральные области страны - сердце королевства. Мы замерли в ожидании у входа в ущелье - не двигаясь, не разговаривая. Нам не о чем было говорить, и не надо было разводить костров и готовить пищу. Через сутки (наверное это было утро) подошла отступающая и изрядно потрепанная армия короля.
Мы построились и отсалютовали проходящим мимо нас войскам. Люди уже не разбивались на полки, конные шли вместе с пешими. Тяжелораненых не было видно: видимо их добивали, что бы не тормозили передвижение. Грязные и оборванные остатки великой армии королевства быстрым маршем отступали к столице.
Из толпы выехал человек и направился к нам.
- Приветствую вас воины! - Громко сказал он, остановившись в нескольких десятках шагов от нас.
- Приветствую тебя, король! - Ответил я поклонившись.
- Ты здесь командир? - Спросил меня король.
- Да. Ждем ваших приказаний - Сказал я, и внимательно посмотрел на него.
Король увидел мое лицо и вздрогнул.
- За нами следует большой отряд врага. - Произнес он, прочистив горло. - Задержите его!
- Как прикажете, Ваше величество. - Ответил я, на этот раз без поклона. - Они не пройдут.
Король быстро развернул своего коня и поспешил занять свое место в войске.
Едва последний солдат скрылся в ущелье, мы перекрыли проход в скалах, в полной готовности встретить наших врагов. Вскоре послышался зов боевых труб и на дороге появился ровный строй тиниской конницы. Легковооруженные конники шли быстрым аллюром. Увидев, что вход в ущелье перегорожен, они выставили вперед свои пики, намереваясь смести нас наскоком. Тинийцы выглядели сытыми и свежими, их кирасы сверкали в закатном солнце, приближаясь все быстрее и быстрее.
- Приготовиться! - Хрипло крикнул я, и в нас врезались первые ряды…
Захрипели лошади, противно заскрежетало распарываемое железо доспехов, боевые кличи смешались с криками боли. Мы сдержали натиск всадников. Первые ряды их были остановлены, средина смешалась, пытаясь остановить свой бег и только тем, кто скакал в конце, удалось справиться с разгоном и перегруппироваться.
Всадники второй линии с воплями и руганью пытались развернуть своих лошадей, но животные, чувствуя нас, обезумели и не подчинялись своим хозяевам. Теперь мы уже не защищались, а атаковали. В считанные секунды мы уменьшили количество вражеских сил на две трети. Оставшиеся в живых конники не решились принять бой - они просто бежали.
Мы молча смотрели им вслед, а потом принялись сооружать из трупов врагов баррикаду.
К вечеру подтянулись основные силы тинийцев.
Навскидку их было около десяти тысяч человек. Они не стали нападать на нас, а устроили лагерь. Много костров горело в ту ночь. В нашу стону, с равными промежутками времени отправлялись осветительные стрелы - проверить, на месте ли мы. Мы не уходили.
Утро началось с рева боевых труб. Полки строились в атакующие позиции: пехота по центру, конница на флангах, позади пехоты лучники. Перед войском тинийцев появился человек на гарцующем скакуне, который что-то кричал солдатам, указывая острием своего меча в нашу сторону. Солдаты отвечали ему нестройным хором, и стучали в знак одобрения рукоятями мечей по щитам. Мы стояли не шелохнувшись. Человек повернулся к нам и взмахнул рукой. Лучники дали залп.
- Отходим. - Сказал я.
Мы отступили под защиту скал. Тинийцы приняли наш отход за бегство и с криками бросились за нами. Однако в ущелье у нас было преимущество. Мы были пробкой в бутылке, которая сдерживает воду. В скалах коннице нечего было делать и нас атаковала только пехота. Когда враги потеряли почти сотню воинов, их командиры сообразили, что с нами дело не чисто. Даже при самых благоприятных условиях, двадцать человек не могут долго противостоять целой тысяче. Горнист протрубил сигнал к отступлению. Едва между нами и пехотинцами образовалось свободное пространство, как нас расстреляли из луков. Увидев, что стрелы не причиняют нам вреда, тиниийская пехота поспешила выбраться из ущелья.
Четыре следующих дня никто не пытался атаковать.
На пятый день нас попытались уничтожить волшебством. На нас падали камни, осколки льда. Нас пытались спалить огнем, сжечь молниями. Но им удалось только разрушить наше укрепление. Биться с нами в рукопашную никто не решался.
Через неделю ударили морозы. Продукты в обозах нападающей армии заканчивались, пополнить их было не откуда: деревни были разорены. Оставшиеся в живых крестьяне ушли в леса и забрали с собой все, что смогли, а остальное сожгли.
Еще через две недели тинийцы отступили. Мы не бросились за ними в погоню. Тинийцы вернулись. Они выслали к нам парламентеров. Те сулили нам богатство, землю, женщин, если мы просто пропустим их, и какие-то совсем уж невероятные блага, если мы вступим в их армию. Мы прислали головы переговорщиков назад, на обезумевшей от страха лошади. И тогда их войско собралось и ушло, по настоящему.
В середине зимы трое из нас почувствовали страшный голод. Они решили пройти за перевал. Мы не пытались их уговорить. Нас было семнадцать против троих. Единственный способ уничтожить живого мертвеца - разрубить его на множество частей. Мы уничтожили тех троих. То, что было нашей душой, по кусочкам исторгало из себя, ставшие уже не нужными три элемента. Ошметки их искореженных душ, исчезали, как снежинки упавшие на воду. Без всякой надежды на посмертие…
Через неделю голод проснулся еще у одного.
Тогда я понял, что некромант ошибся, когда накладывал на нас свои чары. Голод живых мертвецов все-таки постепенно подчинял нас себе. Как только кто-то из нас начинал его чувствовать, мы тут же убивали его. Ибо нашей целью была защита живых, а голодный мертвец, практически неуязвимый представлял собой большую опасность для существ в чьих жилах еще бежит кровь. Наш отряд неуклонно уменьшался в своей численности. Все труднее становилось управляться с теми, кого одолевал голод.
И так получилось, что последним функционирующим бойцом отряда оказался я. Командир, который уничтожил всех своих солдат. Живой мертвец, спасший свою родину от вторжения живых и остановивший вторжение мертвых. Я продолжал бороться с собой, но с каждым днем я все больше и больше хотел есть…
В марте снега растаяли и в ущелье приехал король.
Он приехал с новой армией, восстановившей свои силы за зиму. Король шел отвоевывать свои земли назад.
Я стоял на вершине перевала. На самом видном месте. Я выкинул свои доспехи и все оружие, которое было у меня. Я смог побороть свой голод. Я должен был доложить королю о выполнении его приказа.
Первая колонна королевского войска взобралась на перевал. Ко мне подъехал сам король.
- Ваше величество, мы выполнили ваш приказ - враг остановлен. Наши потери составили 19 бойцов. Какие будут приказания?
- Ты выполнишь все, что я тебе прикажу?
- Так точно.
- Я приказываю тебе не оказывать сопротивления моим войнам. Ты исполнишь приказ?
Я знал, что последует после того, как я скажу "да". Который раз меня предавали? Я спас его королевство, а за это он хочет растоптать меня, как слизняка. Не пора ли отомстить за свою загубленную жизнь, за свою изуродованную душу? За тех бедняг, что были вместе со мной? Ведь на самом деле он не властен надо мной. Даже голыми руками я могу разорвать этого человека пополам, какие бы доспехи не скрывались под его одеждой. Потом я заберу его оружие, и уничтожу большую часть его войска. И утолю, наконец, свой голод…
- Да, ваше величество. - Ответил я. - Я не окажу сопротивления…
Король отъехал к своему войску и приказал кому-то из своих людей:
- Уничтожьте мертвеца.
Мои палачи медленно приближались ко мне. Боги, боги, а я даже не могу закрыть глаза…
(с)Тень, 2005-2006
|
