|
Олег Макушкин
Slave Fiction: Рабское чтиво
“В тоталитарном государстве, по-настоящему эффективном, всемогущая когорта политических боссов и подчиненная им армия администраторов будут править населением, состоящим из рабов, которых не надобно принуждать, ибо они любят свое рабство”.
“Самыми важными "манхэттенскими проектами" грядущего будут грандиозные, организованные правительствами исследования того, что политики и привлеченные к участию научные работники назовут "проблемой счастья", имея в виду проблему привития людям любви к рабству”.
“По мере того как политическая и экономическая свобода уменьшается, свобода сексуальная имеет склонность возрастать в качестве компенсации. В сочетании со свободой грезить под действием наркотиков, кинофильмов и радиопрограмм она поможет примирить подданных с рабством, на которое те обречены”.
Олдос Хаксли
SLAVE FICTION
Рабское чтиво
- Жвачки! Папа, купи мне жвачки!
- Нет, сынок, на жвачку еще надо заработать. Вот тебе книжка; читай отсюда и до сюда, потом перескажешь.
- И тогда ты купишь мне жвачки? Большой и розовой?
- Куплю. Большой и розовой.
Дети не любят читать книжки. Меня учили этому с криком и едва ли не с побоями, и первые страницы букваря я разглядывал сквозь слезы. Толи дело жвачка, сладко пахнущие розовые брикетики! Жевать куда веселее, чем читать, и фантики такие прикольные!
Любовь к фантикам и детским книжкам с картинками переросла с возрастом в любовь к комиксам. Комиксы - та же жвачка, это я осознал подростковым мозгом и с радостью принялся их жевать. Потом, чуть повзрослев, я увидел книжку в яркой обложке. Внутри не было картинок, но читать ее было не сложнее, чем комиксы. Я снова узнал любимую жвачку и привычно начал чавкать.
В период институтской учебы у меня появился приятель, который смотрел свысока на мои книжные предпочтения. Когда я спросил, что он читает, мой приятель-эстет показал особенную книгу. Я взял ее пожева… то есть почитать. Поначалу мне было невыносимо скучно, но приятель сказал, что это настоящая вкусная литература. Я прочел книжку, часто сбиваясь и забывая, на каком месте остановился в прошлый раз - все места в этой книге были одинаково странные и непонятные. Дойдя до последней страницы, я не смог вспомнить, что же осталось в тумане предыдущих страниц.
По правде сказать, любовь к изысканной пище у меня проснулась далеко не сразу. К экзотическим блюдам зачастую сложно привыкнуть. Но у каждого более-менее состоявшегося человека однажды наступает момент, когда он понимает, что носить молодежный прикид, пить дешевое пиво и говорить на сленге - несолидно. И тогда он откладывает в сторону любимую жвачку и учится употреблять деликатесы. Не любить их, так хотя бы ценить.
После второй или третьей книги из тех, что дал мой продвинутый приятель, я начал ощущать вкус настоящей литературы. Очень скоро научился ее смаковать, но при этом не захотел отказываться от того, что читал раньше. На три порции жвачки у меня приходилась одна таблетка “расширителя сознания”. Со временем соотношение стало один к одному.
Потом я начал различать серьезные и очень серьезные книги. И осознал, что жвачка - самое примитивное чтиво, и начал стесняться того, что продолжаю его употреблять. Но отказаться от жвачки совсем было не моих в силах - в конце концов, я вырос на этом. И в глубине души понимал, почему это доставляет мне удовольствие.
Лень-матушка всему виной. Я не трудоголик и люблю поспать в выходные и пораньше уйти из конторы в пятницу. А серьезное чтение требует мысленного напряжения, требует работы. Активный отдых - вещь хорошая, но иногда хочется просто поваляться на диване. Именно поэтому я берусь за жвачку, когда лень напрягаться. И именно поэтому так любят жвачку дети - ведь им неведомо слово “надо”.
Недавно мой недоросль попросил купить ему “вкусную резинку”. Я сказал - как ты можешь жевать эту дрянь? Он ответил, что это ему нравится, и что комиксы тоже занятная штука. Сынуля долго плакал и стенал, но я заставил отпрыска прочитать изрядный кусок из Тургенева, прежде чем дал денег на карманные расходы. Пусть учится бороться с ленью и заодно узнает о проблеме отцов и детей.
Я мог бы завалить его серьезными книгами, но он не стал бы их читать. Каждый человек должен пройти свой путь от жвачки к амброзии. Рано или поздно мой сын научится у меня и у других, более старших и опытных людей, ценить дорогие вещи и хорошие книги. А потом научит своих детей.
Во всем этом есть одна проблема. Не каждый человек обладает музыкальным слухом и не каждый способен различать по запаху марки духов. Точно так же не каждый может интуитивно отличить хорошую литературу от плохой, подделку от оригинала. Тем более что в искусстве границы весьма и весьма размыты. И легко бывает попасть в западню.
Если ты привык учиться у других, если ты не обладаешь литературным чутьем, то тебя могут обмануть, подсунув под видом серьезной книги какое-нибудь барахло. И если другие люди, уже обманутые, наперебой советует это прочесть, ты прочтешь. Может быть, ты ощутишь дурное послевкусие, но ты будешь успокаивать себя тем, что к деликатесам и дорогому вину надо привыкнуть. И ты привыкнешь. Человек ко всему привыкает.
Случается, что обман раскрывается, и ты гневно восклицаешь - как же так, меня заставляли жрать дерьмо! Увы, случается и такое. Люди постоянно обманывают друг друга, но с этим можно бороться. Нужно тривиально выработать житейскую хитрость, чтобы не попадаться на удочку.
Но есть обманы другого рода, обманы, которые накрывают целые поколения, которые переходят от отцов к детям и со временем закрепляются в виде догм и канонов. И сущность этих обманов - когда тот, кто обманывает, учит тебя жить, видеть мир под определенным углом, выбирать жизненные ориентиры, установленные не тобой, а тем обманщиком, или, правильнее сказать, самозванным учителем. Никто не спорит, что ученье - свет. Но тебя не просто учат - тебе внушают, что ты должен делать и как должен жить, наставляя на путь, чуждый тебе.
Так общество учит рядового гражданина. И всегда преуспевает, ибо большинство из нас привыкли послушно воспринимать то, что им преподносят в виде непреложных истин.
Конечно, есть люди, умеющие жить своим умом, которые не читают газет и не смотрят заполненный рекламой телевизор, плюют на попсовое кино, на массовую пропаганду и прочие средства социального внушения. Для таких забрасываются самые тонкие крючки - в виде произведений искусства, в первую очередь книг. Книг серьезных и хорошо написанных. Агитация интеллектуалов - это не жвачка для толпы, это штучная работа.
Что нужно сделать, чтобы выдающийся, обладающий чутьем и вкусом человек стал похожим, хотя бы внешне, на других, стал вести себя как рядовой обыватель, отказался от попыток увеличить энтропию внешнего мира - попыток, которые могли бы привести к непредсказуемым последствиям, вроде гениальных произведений искусства или революционных потрясений? Очень просто. Надо отвлечь его внимание от мира внешнего и переключить на мир внутренний, духовный. Так еще в древности действовало христианство и другие религии, проповедуя смирение и безучастность к тому, что есть “суета сует”. Праведникам обещан рай после смерти - так зачем барахтаться в этой жизни? Самый простой и самый обидный обман, который просуществовал тысячелетия и продолжает существовать.
Теперь в массовом сознании внедряется другая доктрина - доктрина счастья. Жить нужно в кайф, бери от жизни все, живем только раз - веселись сейчас! Не менее удачный способ устранить людишек от кормила власти. Человек счастливый априори доволен своим существованием и не хочет ничего менять. Более того, наркотик счастья делает человека податливым и послушным - он выполнит то, что от него потребуют, только чтобы не слезать с иглы.
Для тех же, кто нечувствителен к действию этого наркотика, кто готов причинять себе боль, отказываясь от благ ради каких-то абстрактных целей - для них есть доктрина духовного развития, возникшая из религиозных традиций. Сколько умных, энергичных, обладающих нестандартным мышлением людей провели свою жизнь в аскетических тренировках тела или духа, чтобы стать очередным безвестным Буддой, достигнув персональной нирваны! Сколько людей сознательно отреклись от общественной жизни, полагая духовное самосовершенствование главной и единственной целью, и превращались в мудрых старцев, способных все понять, но не способных что-либо изменить!
Менять себя, не пытаясь повлиять на мир вокруг - это не признак ума, а признак слабости, точно так же, как лепить окружение в угоду своим вкусам, не пытаясь измениться самому - признак глупости и косности.
Есть у меня дальний родственник - замшелый старик из числа советских интеллигентов доперестроечной закалки. Его квартира в сталинском доме недалеко от центра города напоминает феодальный замок, последний владелец которого занял круговую оборону против наступления новой эпохи. Мои регулярные визиты в осажденную цитадель - плата за наследование жилплощади моей семьей после смерти долгожителя. Эти визиты, заполняемые беседой, скрашивают старику его одиночество, а мне - расширяют кругозор, так как родственник мой исключительно начитан и вполне уверенно держит свою костлявую руку на пульсе современного книжного рынка. Только к книгам нашего времени питает он интерес, презрев вниманием телевидение, интернет и прочие “новомодные штучки”.
Вот мы сядем на кухне - шесть квадратных метров домашнего уюта, который нигде так не ощущается, как между стойкой для сушки посуды и холодильником “Саратов” - и начнем обсуждать, что новенького стоит поискать на развалах в “Олимпийском”. А у родственничка, надо признать, острый язык. Как пройдется он по жанру в целом и представителям того жанра в частности, так сразу становится ясно, какого цвета на самом деле книжные обложки.
Книжный рынок, говорит он, завален ироническими детективами и женскими романами - жвачкой для домохозяек, пропагандой счастливой жизни (ведь любая книга заканчивается хэппи-эндом, герои становятся счастливы, реализуется принцип “побарахтайся чуток, и тебе щедро воздастся деньгами и натурой” - чем не павловский рефлекс?). Криминальные триллеры для мужчин пропагандируют образ сильного мужчины, который всегда добивается того, чего хочет. А хочет он счастья для себя и справедливости для всех - и то, и другое отлично соответствует интересам общества, по заказу которого и пишутся такие книжки.
Наконец, фантастика, литература мечты, в подавляющем большинстве та же жвачка для транспортного чтения, лишь с чуть более красочным антуражем. Фентези в псевдоисторическом окружении, “космические оперы”, действие которых происходит абы где абы когда, фантазии на тему параллельных вселенных - в большинстве книг описываются ирреальные несуществующие, либо существовавшие в далеком прошлом миры, что усиливает в читателе стремление к эскапизму. Такие книги вызывают желание променять настоящий мир на мир вымышленный и, соответственно, перенести свои амбиции и созидательные порывы из области практического применения в область игр и фантазий. Салют, толкинисты! Салют, эльфы, гномы и прочие хоббиты! Христиане уходили от жизни в монастыри ради рая на небе. У покоренных “фентезятиной” людей рай находится прямо под боком - достаточно открыть книгу в цветастой обложке и погрузиться в мир грез. Даже гашиш не нужен.
А самая просвещенная и пытливая часть читательской аудитории, которая не удовлетворяется сказками про драконов и детективной жвачкой, не более изощренной, чем кроссворды на последних страницах журналов, попадается на крючок “умного” чтива - так называемой нереалистичной прозы и психологической фантастики. Углубленное копание во внутреннем мире человека становится главной темой этих произведений, психологизм и самоанализ заменяют все остальное. Чем это не эскапизм - убедить человека, что ответы на все вопросы находятся в его подсознании, что он должен познать себя, и тогда познает все остальное? И уходит ярко выраженный интроверт, какими обычно являются поклонники интеллектуального чтения, в пучину самоедства, устранившись от активного участия в общественных делах. Путь в нирвану - это билет в один конец.
Фантастика всегда помогала ученым и исследователям мечтать о непознанном, она помогала вдохновленным писателям окрылять своей фантазией других людей - и речь отнюдь не только о научно-техническом прогрессе, но и о прогрессе социальном, прогрессе человека как вида. А теперь, во времена засилья убогих боевиков, склепанных из набора штампов, приторно-сладкого фентези и легковесного детектива, что вытеснили с книжных полок социальную фантастику, люди ушли в свой внутренний мир и увлеклись игрой в бисер, перемежая ее обедами из многочисленных блюд - жвачка простая, жвачка в маринаде, жвачка фуа-гра и жвачка на ребрышках. В книжном ресторане вам подадут что угодно, вплоть до жвачки в повидле. И под сладким сиропом обнаружится все та же безвкусная резина…
“Что ж ты читаешь все это? - хотелось мне спросить своего старика. - Зачем снова и снова дегустируешь этот жиденький кисель, если повсюду тебе мерещится вторичность и безвкусица? Не потому ли, что чтение стало для тебя, как и для многих других, способом созидания, отдушиной для реализации своих творческих порывов? Ведь взяв в руки книгу, читатель становится творцом собственного мира, пусть роль его куда скромнее, чем у автора. И если мир этот жалок и неестественен, то не лежит ли на читателе часть вины? Ведь никто не заставляет его читать примитивные книги, а он читает; никто не заставляет собирать модели познания из детских кубиков, а он берет цветную пластмассу вместо вычурных материалов эстета. Потому что это легче и доступнее”.
И если читатель с радостью хватает детективный хотдог и фентезийный бигмак, то писатель так же беззаботно становится за стойку макдональдса массовой литературы. Писатели, это те же читатели, только лишь более находчивые - они дают жевать другим то, что прожевали сами. Без толку винить их в безвкусии, ведь большинство писательской братии ничем не отличаются от обычных людей. Просто они научились транслировать на бумагу свои мысли, столь же трафаретные, как у других обывателей, и теперь радостно штампуют “готовую еду”. Подавляющее большинство авторов не понимают, во имя чего они пишут, и о чем стоило бы писать, и даже самые талантливые из них размениваются на ерунду. И очень непросто отыскать в потоке штамповки и графомании действительно ценные книги.
В произведениях молодых авторов отсутствуют глубокие идеи, зато читается между строк желание получить лишок славы по принципу “все пишут - а чем я хуже?” Нет, чтобы спросить себя, берясь за сочинительство - чем я буду отличаться от остальных? У молодых авторов иной подход - быть как все, быть не хуже других. Поэтому они со старательностью подмастерьев шлифуют свои тексты лобзиком редактуры, вытравливая всякую самобытность, поэтому собирают сюжеты из типового набора, педантично развешивают скелеты по шкафам и с линейкой в руках изучают каноны жанра вместо того, чтобы придумать их самому.
“Пиши не то, что хочется, а то, что можешь написать” - кто-нибудь следует этому золотому правилу? Нет. Люди замахиваются на вещи, которые не в состоянии потянуть, либо играют в яслях вместо того, чтобы заниматься серьезными делами. Это все равно, что ползти в гору на первой передаче, когда можно влететь на шестой. Это - все та же лень: я буду жевать не то, что трудно и дорого, а то, что нравится.
“Человек создан для счастья, как птица для полета”, - красиво сказал Максим Горький. А теперь представьте себе страусов, научившихся летать. Если кто-то из них осмелится оторваться от земли, то потащит в небо тазик с песком - чтобы было, куда спрятать голову.
Итак, с помощью СМИ, кинематографа и литературы нас учат, как должно прожигать свою жизнь - ярко и бесследно, в ореоле счастья и бездеятельности. Нет, никто не говорит, что манипуляция массовым сознанием - это плохо. Ведь коллективное бессознательное человечества, инициируя подобные манипуляции, действует для блага людей. Проблема лишь в том, что любая система на определенном уровне сложности начинает самоорганизовываться, в первую очередь, стремиться к устойчивости. А где самое устойчивое положение?
На дне потенциальной ямы.
Это закон физики. Чтобы удержать под контролем систему, состоящую из миллиардов непохожих друг на друга элементов, чтобы предсказать ее поведение и не дать ей развалиться, пойти вразнос, чтобы эффективно управлять такой системой и осуществлять регуляцию протекающих в ней процессов - что для этого нужно сделать?
Ввести стандарт. Сделать непохожие элементы похожими. Обтесать их по одному шаблону - и тогда механизм заработает идеально. Не будет сбоев, если все шестеренки окажутся выточены по единому образцу, одинаково отполированы и тщательно смазаны. Конечно, эти шестеренки, обладающие свободой воли, еще должны захотеть вращаться в нужном направлении. Для этого им дают цель, одинаковую для всех, дают направление вращения - а уж в соответствии со скоростью они занимают различные места в большом механизме общества.
Казалось бы, что в этом плохого? Идеальный организм, способный работать тысячи, да что там - миллионы лет! Но не забывайте про дно ямы.
Если механизм будет идеальным, ему уже не понадобится куда-то двигаться. Автомобиль должен ездить, и глупо будет, если он простоит, работая на холостом ходу, до тех пор, пока не потухнет Солнце. Законы природы восстают против этого, эволюция не желает останавливаться - а ведь именно она создала человека и дала ему возможность стать тем, кем он является. И только непохожесть шестеренок и их нежелание вращаться в унисон привели к тому, что мы ездим не на паровой машине, а на газотурбинном двигателе. А там, глядишь, и на термояде полетим.
Как автор данной статьи, я скажу: низкий поклон матушке природе! Светлая память сэру Чарльзу Дарвину! Да здравствует эволюция, породившая нас! К черту идеалы, идеал счастья в том числе, ведь настоящий идеал всегда остается недостижимым, иначе он превращается в кошмар! И не верьте человеку, написавшему эти строки, не верьте ему слепо, бездумно, как приучили вас принимать на веру слова учителя!
Думайте своей головой, доверяйте своей интуиции. Но помните, что вы способны сами себя обманывать - вас этому научили еще в детстве.
Это тяжело осознать. Быть независимым и жить своим умом, не попадаясь на стереотипы - это искусство, которое немногим дано. Но имеет смысл хотя бы попытаться. Дивный новый мир построят и без нас, если до того дойдет дело. Пусть лучше мы будем мешать этому строительству, нежели помогать. Это не анархизм. Это закон изменчивости, который сделал обезьян похожими на людей, а людей непохожими друг на друга.
Живая природа произвела на свет человека и вручила ему свою судьбу. А человек пока слишком слаб для этой ноши. Поэтому он придумал рабство - физическое и, что гораздо страшнее, интеллектуальное. Быть рабом, который не осознает своей участи и доволен выпавшей ему долей - это тот выбор, который делают для нас и вместо нас. А рабское чтиво - один из способов убедить людей в том, что выбор правилен.
“Мы не рабы. Рабы не мы”. Со школьной скамьи все помнят эти слова. Но если мы попробуем произнести их сейчас, то из нас соврет…
…каждый первый.
(c) Олег Макушкин, 2005
Вернуться в раздел "Статьи"
Сайт управляется системой uCoz |